Разговор по телефону вышел несколько смятым и невнятным в сравнении с обычной манерой общения Её Высочества. Женщина упрекнула себя за то, что не может держать эмоции в себе, и не мудрствуя лукаво, сказала что нуждается в совете одного из тех немногих людей, кому может доверять.
Эта бесхитростная уловка была столь универсальна, а положение Её Высочества достаточно высоко, чтобы можно было с чистой совестью ждать позднего визита самой неоднозначной личности нынешнего Британского правительства – мистера Холмса.
Дворецкий, найдя свою хозяйку перед зеркалом в спальне, перебирающей украшения, сообщил о том, что мистер Холмс прибыл и ожидает в гостиной.
Женщина кивнула ему, и придирчиво взглянула на свое отражение. После ухода мисс Адлер, она дала волю слезам, и хотя сделала потом холодный компресс и наложила крем для век – лицо ее выглядело уставшим. А некоторый избыток косметики слегка старил, хотя, возраст Её Высочества позволял без труда найти компромисс и остановиться на том, что сегодняшний макияж делал женщину чуточку старше.
Войдя в гостиную, она улыбнулась гостю. А отвечая на его приветствия, подала руку в знак своего расположения, и осведомилась, блюдя традиции:
- Вас не утомляет погода последних дней, мистер Холмс? Мне кажется, нынешняя осень особенно уныла.
Улыбка чуть угасла, но лицо Её высочество сохранило приветливое выражение.
- А может это просто моя легкая депрессия, - добавила она, жестом приглашая гостя устроиться на диване подле камина, - Скажите, Мистер Холмс, как вы справляетесь с приступами меланхолии?
Начало разговора, разумеется, никак не относилось к цели, с которой эта особа пригласила Майкрофта Холмса, но кто же говорит о делах с гостем, едва переступившим порог?

Уже само присутствие мистера Холмса вызывало чувство уверенности, что все непременно будет так, как он говорит. Было в тоне этого человека что-то такое, что верилось ему легко и безотчетно, и советы, даже рассуждения о смене обстановки звучали как единственно верный и правильный способ избавится от хандры. Но не в этот раз. Женщина мысленно напомнила себе, что у следования его советам бывают не самые желательные последствия и попыталась воспринимать гостя вне контекста его авторитета и всех заслуг перед британским правительством.
Это почти удалось.
- Слова человека, который воплощает собой правила и традиции, - протянула Её Высочество позволив разбавить вежливо-нейтральный тон лишь каплей иронии, - возможно, я попробую внести перемены в жизнь. А Вы, мистер Холмс, Вам не хочется ничего изменить в своей?
Она жестом предложила гостю устраиваться на небольшом диванчике, расположенном по правую сторону камина. Близнец этого диванчика находился напротив, слева от камина.  А между ними стоял овальной формы столик.
- Чаю, мистер Холмс? – женщина задержалась у интеркома, прикрученного к стене у двери, и нажав кнопку, дождалась ответа дворецкого. Того самого «Чего желаете?», но не спешила отдавать распоряжения, пока не получила согласия от гостя, которое было такое же неизбежной формальностью, как разговоры о погоде.
Покончив с распоряжениями, Её Высочество прошла к столику и мягко опустилась на диван, держась несколько напряженно, словно ее смущала необходимость переходить к тому, ради чего она пригласила Майкрофта. Но тем не менее, вздохнув, Её высочество начала:
- Я встречалась сегодня с этой женщиной, - поджав губы, аристократка отвела взгляд в сторону и уточнила, словно в этом была какая-то необходимость, - с мисс Адлер. Не думаю, что вы одобрили бы…
«Бог мой, я говорю так, словно оправдываюсь», - мысль эта резанула по самолюбию особы королевских кровей куда больнее, чем удар хлыста по нежной коже.
- …да и не нуждаюсь ни в чьем одобрении, - добавила она, - но вот в совете, мистер Холмс – да. В вашем совете.
Коснувшись ключиц кончиками пальцев Её Высочество поняла, что так и не надела нитку жемчуга, выбранную к платью цвета слоновой кости и серьгам с совершенно одинаковыми розовыми жемчужинами. Это упущение смутило женщину куда больше, чем упоминание о том, что совсем недавно она позволила известной ей и мистеру Холмсу оcобе оставить на своих бедрах и ягодицах сеть сладко ноющих рубцов от ударов хлыста.
- Но обещайте мне, что ни одна живая душа не узнает о нашем разговоре.

Для ее Высочества было важно услышать этот ответ, несмотря на то, что он был вполне ожидаем. Она благодарно улыбнулась, чуть склонила голову, кивком благодаря мистера Холмса за готовность хранить тайну.
- Вот, скажите, мистер Холмс, если бы у вас была в жизни страсть, увлечение… и…
Слова давались женщине нелегко. Отвлекала мысль о том, что она не надела свое жемчужное ожерелье, и теперь в незавершенном и несовершенном облике выглядит, верно, очень нелепо.  От придирчивого взгляда аристократки не ускользнула ни одна складочка на рукаве пиджака Майкрофта, ни пылинка на идеально начиненных туфлях, ни тон галстука, вроде бы и демократичного по цвету, но вместе с тем бесконечно консервативного в этой демократичности. Не найдя изъяна в облике своего гостя, Ее Высочество была лишь раздосадована собственными упущениями. Но злиться можно было лишь на себя, и ни в коем случае не выказывать эмоций.
- даже привязанность, вы бы легко пожертвовали ею ради… репутации, респектабельности и покоя своих близких?

Ответ опытного дипломата был бы поистине мудр, если бы женщина искала совета, а не повод, но даже оцененный по достоинству, совет этот не стал семенем, павшим на благодатную почву. И не вина мистера Холмса в том, что почву эту следовало удобрять ударами плети да приказами, и не заслуга мисс Адлер в том, что Её Высочество принимала себя, как есть. В этом была заслуга личного психотерапевта, разбогатевшего на консультациях, данных аристократке. А мисс Адлер принадлежала честь превратить приятие своих пороков в удовольствие от них.
- А разве что-то меняется в зависимости от стороны, с которой смотреть? – тоном капризной девочки осведомилась Её Высочество. Прошла в глубь комнаты, приблизившись к столику на котором стояла высокая изящная синяя ваза. Если присмотреться, можно было заметить под тонким слоем эмали сеточку трещин и увидеть так же, что  ваза не однотонна, что синева общего фона разбавлена росписью несколько иных оттенков. Повернув вазу, женщина все тем же капризным тоном констатировала:
- Как ни смотри все та же Ваза. Но если разбить ее, будут осколки. Изменится не точка зрения а …
Она задумчиво посмотрела на собеседника и спросила, словно размышляя вслух и почти не ставила целью заставлять гостя присоединятся к ее незатейливым философствованиям.
- что изменится, мистер Холмс?
Но обращение, противореча тону спокойного голоса ясно указывало, что вопрос не из тех, что изящно повисают в воздухе и не требуют ответа.
В этот момент в гостиную вошел дворецкий, неся сервированный поднос, и под благосклонным взглядом хозяйки принялся  расставлять чашки и чайник на круглом столике между диванов.

О, этот человек не предполагал, даже облекая мысли свои в подобные выражения. Губы Её высочества тронула слабая, нервная усмешка. Нет, Майкрофт Холмс утверждал, притом совершенно точно, умело ведя разговор так, что собеседнику ничего не оставалось, как согласится с ним. На миг Женщина сравнила себя с вот такой вот дорогой безделушкой, вся ценность которой в том, что она относится к какому-то историческому периоду, что украшала некогда дворцы а не стояла на полке в доме мелкого чиновника,  там, где ее могли бы ненароком разбить дети…
Ценность  вазы возросла и от того, что последние два года она простояла в этой комнате, ведь теперь этот кусок фарфора обласкан вниманием и представительницы британской королевской семьи – какая, в сущности, глупость. Но Её  Высочество, понимая это, умела играть в ценительницу искусства, и рассуждать о специфике, особенностях, выделять важное и тщеславно причислять себя к ценителям элитарного. В другое время, скучая на очередном приеме, она охотно побеседовала бы с мистером Холмсом о ценах и ценностях фарфоровых безделушек и драгоценностей. Но сейчас…
- Возможно, - слово скользнуло с губ слабым эхом, - возможно,  вы правы, мистер Холмс.
Она приглашающе указала на стол.
- Не откажите мне в любезности…
Привычные роли легко исполнять в любом состоянии, в любых условиях.  Женщина отвлеклась лишь на то, чтобы отослать дворецкого и, присев на диван, задумчиво коснулась пальцами краешка фарфорового блюдца.
Мысли о том, что столь хрупкий материал, как фарфор способен пережить века,  смену династий, крушение империй и вещица из него не утратит ни целостности, ни красоты, весьма поэтическая и соответствующая моменту, печальным осадком осела в сознании, смешиваясь со всем невысказанным и недосказанным. Уводить разговор в область метафор было бы слишком явным проявлением слабости.
- Я не думаю, что у этой женщины остались мотивы хоть как-то реагировать на мои поступки, - произнесла Её Высочество беззвучно размешивая сахар в чае.  Добавила еще ложечку, - да и не в ней дело. А в том, что некоторые ошибки невозможно исправить. Вы можете многое, мистер Холмс, Вы умеете создавать политическую атмосферу и решать весьма деликатные проблемы всей Британии. Но мне всегда было интересно…
Она виновато улыбнулась и поднимая чашку с чаем закончила вопрос:
- Как вы решаете свои?
И, запоздало спохватившись, добавила:
- Надеюсь, вы простите мне подобное любопытство. Мы же знакомы не день и не год… и вы знаете обо мне больше, чем многие из тех, кто считаются друзьями…
Поняв, что почти оправдывается, женщина замолчала.

- Для кого?
Вопрос скользнул с губ Её Высочества непроизвольно и почти бездумно. Сам того не зная, мистер Холмс задел одну из особенно чувствительных струнок ее души. И сейчас, когда все чувства женщины были болезненно обострены, это вызвало массу самых противоречивых эмоций. Разумность такого подхода к решению проблем была очевидна, и сознание понимало и принимало ее, но вместе с тем протест, выросший из чувства брошенности, непонятности и собственной ненужности требовал воплощения.
- Для Вас, мистер Холмс, или для окружающих? – улыбка Её Высочества была недалека от того, чтобы называться стервозной, - или для определенных лиц, к которым вы причисляете так же и себя?
Она вздохнула и произнесла:
- Люди нашего положения не могут рассчитывать ни на понимание, ни на право следовать своим желаниям, когда они идут вразрез с имиджем и политическим курсом Британского правительства.

Просьба Майкрофта вызвала у Ее Высочества замешательство. Она не сомневалась, что Холмс знал о сути её отношений с этой женщиной, но полагала, что как истинный джентльмен, он не поставит леди в неловкость, затрагивая эту тему. Но нет, Майкрофт, пусть деликатно, с присущей ему осторожность в выборе слов, все же высказал желание узнать мнение своей собеседницы о мисс Адлер
А вот что сказать, чтобы не опустится до сентиментальностей и слез – Её Высочество просто не знала. Пауза несколько затянулась, и, чтобы разрушить тяжесть молчания, женщина осведомилась:
- Вам не нравится чай, мистер Холмс, или Вы не любите пить горячий?
Тонкие пальцы подхватили серебряную ложечку просто затем, чтобы переложить  на пару дюймов правее.
- Сложно сказать, мистер Холмс, - вздохнув, Её высочество все же попыталась ответить собеседнику, - Мои отношения с мисс Адлер – это, возможно, лишь прихоть, от которой мне не хочется отказываться, а возможно, что-то иное. Но ведь все это теперь не важно, и с моей стороны было бы невежливо злоупотреблять вашей любезностью, заставляя  выслушивать подобные душевные излияния. Я лишь хотела узнать, могло ли все сложиться иначе, если бы не…
Взгляд леди, замерший на лице Майкрофта стал жестче.
- если бы тогда я не попробовала забрать у Ирэн те… снимки.
Дополнение «следуя Вашему, мистер Холмс, совету» осталось неозвученным.

Отредактировано Her Highness (2012-03-29 09:24:33)

Если бы на лице ее Высочества было больше пудры, то, возможно, собеседник ее не смог бы заметить, как заалели щеки женщины, как запылали мочку ушей, выдавая смущение и возмущение услышанным.
Самое время было воскликнуть негодующе: «Что вы себе позволяете?!», бросить на стол смятую салфетку и стремительно уйти. Но это было бы, по меньшей мере, недостойно. Женщина, чуть склонив голову, слушала Холмса, удивляясь его способности сохранять полнейшую невозмутимость в момент обсуждения подобных тем. Она не могла себе позволить уступить Майкрофту в выдержке.
- Утверждать что-либо не имея подтверждений и доказательств – очень легко, не так ли, мистер Холмс? Теперь, когда ничего не изменить, остается лишь принимать случившееся, как факт, - она вздохнула тихонько, не поднимая взгляда на мужчину, и добавила, ломая структуру фразы одно лишь слово, - мне, во всяком случае. Неужели вы не можете  допустить мысль, что кто-то в этом мире, будучи личностью незаурядной, может оказаться выше тривиального шантажа?
А ведь такое благородство и в самом деле казалось чем-то невероятным. Да и сама принцесса не особенно рассчитывала на него, зная, что любого человека можно купить. Пусть не все это признают, предпочитая блаженство самообмана, и не все принимают оплату в денежном эквиваленте. Услуги, протекции, возможности, подчас стоят куда больше.
- Допустим, Вы снова правы, мистер Холмс. Но ведь мы с вами прекрасно понимаем, что время играть в «плохую девочку» прошло. Что Вы мне посоветуете делать?
Вот и настало время вспомнить расхожее мнение о том, что женщина спрашивает совета лишь тогда, когда уже все решила.