Уже некоторое время на улице Бейкер-стрит возле парадного входа в один из его домов прохаживалась девушка. Она, несомненно, была увлечена своими мыслями, поскольку никакие взгляды прохожих мимо да возмущенные оклики быть осторожней в своих передвижениях не сбивали ее со своего пути по нарезанию кругов возле вожделенного места да сосредоточенного бормотания, изредка перебиваемых лишь для того, чтобы преодолеть незначительный путь к двери с решительно сжатыми кулачками, а потом спасовать так же быстротечно и вернуться к излюбленному суматошному настроению самой последней трусишки Лондона.
– Нет, это глупо! Что стоит – зайти и сказать: «Привет, Шерлок. У меня, то есть не у меня, конечно, ты не был в моем доме – неловкая пауза, решение выкинуть это из упоминания при ситуации – а в морге твоя плеть затерлась. Ну я и подумала, что стоит ее занести, вдруг она тебе пригодится. Вечером. В восемь часов…» – ранее довольно бойкое бормотание мгновенно прекратилось, как только владелица взглянула на часы, некоторое время Молли Хупер молчала, а после, издав неодобрительное фырканье, подвела неутешительный итог:
– Это и в самом деле глупо.
Подобные крайне неубедительные попытки репетиции своей речи, посвященной истории «Я, плеть мистер Шерлока Холмса и мое объяснение по поводу ее личной доставки, которое ни в коем случае не должно упоминать то, что мне просто хочется видеть этого человека почаще и неважно, будет ли исполнение этого желания нести за собой чисто курьерские наклонности» Молли проводила раз пять, и всем версиям категорично предписывался разряд тупых, крайне тупых и совершенно идиотских. И вот, когда она уже была готова впасть в истерику, на ум пришло крайне удачное решение.
Не надо говорить абсолютно ничего. То есть, это же Шерлок! Зачем слова? Можно прийти, что-то промычать, протянуть плеть и... все. Не потребуется даже никаких «да всегда пожалуйста», «к твоим услугам» да «твоя плеть моя плеть» (последнее как нельзя кстати показывает, что Молли до сих пор так и не обрела адекватного чувства юмора) – любители дешевой славы в виде слов благодарности не общаются с Холмсом. А после, если повезет, будет минут двадцать на то, чтобы с подобострастным восхищением смотреть на быт великого сыщика и слушать отрывки его мыслей, которыми он изредка делится с миром окружающим. Не повезет, можно промычать что-то в ключе первых звуков и убраться подобру-поздорову, вперед к наполненным вечерним поездам метро, чтобы после всех этих тревог довольно насыщенного на события дня оказаться дома, облегченно плюхнуться на диван и умиротворенно уснуть под бормотание любимых Тоби ночных телевизионных программ.
Полностью удовлетворенная таким планом, Молли наконец преодолела ранее невозможных пару футов и постучалась в дверь. На пороге возникла миссис Хадсон, которая, к сожалению, предпочла провести Молли в дом и осведомиться о ее работе, самочувствии и возможном желании что-нибудь перекусить. Не подумайте ничего лишнего, миссис Хадсон как всегда была верхом чуткости, обходительности и внутреннего достоинства – качествами, всегда высоко ценимыми и всячески восхваляемыми в английских дамах, но с тех пор как чувства Хупер были самым явным да несколько жестоким способом уличены, в ее взгляде чувствовалось что-то еще. Должно быть, это была жалость. Словно Молли придавил отлетевший от скалы камень, и теперь она никак не сможет выбраться, чтобы зажить нормальной человеческой жизнью, и в силах благородной женщины, какой, несомненно, была миссис Хадсон, только и всего, что стремиться всей душой облегчить ее страдания. И чаем напоить.
Воображаемо предписанный далекому к точному услышанию, но от этого не особо закрытому к чтению разуму владелицы квартиры на Бейкер-стрит диагноз о безнадежности передался ей, Молли сникла, плечи ее опустились, а лицо подернулось печатью невообразимой тоски, и в переживаниях своих она даже забыла, какая важная миссия на данный момент возложена на нее. И только самый главный предмет всех переживаний мог напомнить ей об этом:
– Шерлок! – выдохнула Хупер и тут же приблизилась к сыщику как можно ближе, забывая все предыдущие печали, на лице ее засияла радостная улыбка, а собственная внешность, ранее и вовсе убранная на задние ряды, теперь приобрела важность, посему как Молли поспешно убрала волосы за уши и неуверенно потянула лямку сумки на себя. Права была миссис Хадсон, она абсолютно безнадежна.
– Я очень рада тебя видеть. Надеюсь, я не помешала. – После оглашения последних слов, произнесенных, пожалуй, даже слишком поспешно, в дань вежливости и такту, закончивших на своем ее приветствие, Молли в секундах ожидания ответа великого сыщика и в самом деле задумалась о поздноте своего визита и о том, что у этого человека могут быть свои дела, не только терпение ее скучного общества и завершение ее скучной миссии. Ведь если это событие принесло в себе столько радостных переживаний Хупер, для всех прочих, а уж тем более для этого человека они могли показаться чуть ли не самой пошлой обыденностью, которая и не требовала аудиенции лично.
И только осознав это, она в тихой панике оглянулась на дверь, чтобы хоть как-то спроектировать план своего будущего бегства. Будет неудивительно, если она покинет сегодня не только эту квартиру. Говорят, Аляска такая красивая...

Отредактировано Molly Hooper (2012-03-06 00:18:21)

Вы когда-нибудь любили настолько сильно, что всякое слово, всякий новый взгляд вновь убивал вас или живительным теплом воскрешал из пепла? Вы, должно быть, никогда не позволяли себе так безрассудно, так немыслимо, так глупо любить, отдавая всего себя человеку и не жаждущему такой чести, но, без всякого сомнения, заслуживающему, чтобы подобное чувство было ему посвящено. Видит Бог, Молли никогда не питала иллюзий по характеру этого человека или по тому, сможет ли она хоть когда-нибудь, на секунду, поговорить с ним на равных, поощряя этот блестящий разум своей компанией. Это был ум, которому невозможно было соперничать, но который можно было понять и принять, защищая, ратуя и позволяя все и даже несколько больше, словно самому дорогому в мире ребенку. Шерлок Холмс был единственным мужчиной в жизни Молли Хупер. И всех прочих, к счастью ли или к бесконечным страданиям проклятой сильным чувством душе, она мерила по нему.
Трепетным девичьим взором ловилось каждое движение его губ и тела, только потом донося слова. Молли храбро улыбнулась. Из них с Шерлоком получились бы самые ужасные комики в мире. Пожалуй, они могли бы даже сделать упомрачительную карьеру как дуэт, выступая с разгромляющими себя номерами. Она, полностью лишенная умению удачно найти момент и тему, предпочитая, как и все люди, те ракурсы, которые ей известны, а именно патологоанатомические шутки, и он, всей душой не внемлющий смысл подобных эскапад. Люди бы смеялись от неловкости и осознания, что подобное в самом деле происходит с ними. Смех и слезы.
Живая фантазия девушки тут же увлекла ее разум яркими картинами клоунады великого сыщика, светясь самым отъявленным лукавством, на которое она была способна, и пусть несколько несвоевременные, они позволили ей выдохнуть уже более свободно, приняв обстановку вокруг более дружелюбной, а диван, на котором она расположилась, и вовсе ничего не имеющий с гиеной огненной, которая буквально минуты назад готова была по велению того же самого шустрого разума захватить прокаженную за наглость и беспечность в своих поступках. И пусть порой ее желудок совершал неловкие кульбиты, почуяв только решительный стук каблуков туфель миссис Хадсон, Молли вновь была возвращена к жизни и, как следствию, своей великой миссии, посчитав даже малодушным желание молчать и мыкать, пусть и не отметала его вовсе и оставляла на более серьезные случаи.
Как не был страшен в своем неумелом юморе Шерлок и какую бы цель не преследовал он своей репликой, все же было бесконечно мило, что он попытался развлечь свою смущенную посетительницу. Молли благодарно улыбнулась ему, в ответ на предположение отрицательно покачала головой и, с известной энергией и живостью обратившись к своей сумке, которую сегодня не отпускала от себя даже ненадолго, мягко извлекла из нее пакет с забытой вещью и протянула его великому сыщику:
– Что ты, все пропавшие трупы покоятся в твоем холодильнике. Просто ты кое-что оставил у нас, и я пришла это вернуть законному владельцу.
Отброшенная одним присутствием этого человека ранее казавшаяся блестящей вся ее стратегия, условившаяся на том, что Молли больше не выдаст что-нибудь экспромтом, которое непременно будет либо неловким, либо глупым, либо сродним паническому, примирительно булькнула, приняв ранее поставленную единым верным выводом безнадежность мисс Хупер как первородный грех всему, и наконец-таки отпустила.

Отредактировано Molly Hooper (2012-03-26 22:11:39)

– Как не оставлял? Тогда чья же это... – Молли даже не успела глубоко задуматься над вопросом, который только сама задала. Дай бы ей Шерлок время, и это были бы, пожалуй, самые неловкие ее размышления касательно собственных коллег, которые в свете нынешних обстоятельств могли оказаться не такими уж и безобидными в своих развлечениях и страстях. Однако, слава беспардонности, гениальный сыщик начал вытворять воистину бесподобные вещи. Молли охнула, когда он приблизился к ней, задрожала ресницами, когда коснулся щеки, почти погибла в эти мгновения, когда длилось это касание, как в тумане продолжила следить за его передвижениями по комнате и с самым искренним изумлением во все глаза смотрела в его лицо, когда он вновь оказался в пределах близости и обратился к ней в несвойственной ему мягкой манере, сбивающей даже сильнее всех действий ранее.
– Она?.. – Молли мотнула головой, усиленно стараясь выкинуть всякие возгласы и кривотолки из своего разума и хоть как-то унять переполошенный организм, если, конечно, такое возможно было сотворить подобной очевидно глупой манипуляцией. Организм, как и хозяйка, скептически отнесся к сему действию, посему скакать не перестал, оставив во власть мисс Хупер один лишь голос, да и тот не отличался изрядной твердостью и послушанием:
– Женщина? Я что-то не совсем... – вздох как очередная достойная, но пока еще нерезультативная попытка упорядочения своих мыслей, да стремление выкинуть всякие ассоциации себя с подопытным животным в лаборатории – Ой, да, точно. Я совсем забыла про это. В морг приходила одна леди, она была очень расстроена, ей кто-то позвонил и сообщил о смерти друга, а я работала допоздна, поэтому и встретила ее. Но это оказалось жестокой шуткой, она ушла... А плеть... Шерлок, я все же не понимаю, – Молли вновь мотнула головой, обрывая себя на вновь появившемся желании закидать сыщика своими вопросами и находя в ассоциации не такой уж и пессимистичный толк, и почти уверилась в истинности подобного сравнения, разве что со свойственным ей самоуничижением подумав, что подопытные животные к обоюдному счастью ученого и испытуемого лишены дара речи.
– Да, я нашла плеть вскоре после ухода. Я увидела ее и подумала, что это ты оставил. Вот и принесла тебе. – Последние два предложения Молли проговорила тихо, но быстро, словно следуя за своими размышлениями и уже не особо заботясь, как именно она изъясняется. Закончив, она вновь посмотрела на Шерлока и, испуганно замерев на месте, все-таки задала вопрос:
– Я сделала что-то не так?

Отредактировано Molly Hooper (2012-04-15 22:32:43)