Не ходите, дети, в Берти по пятницам гулять. В этот день в клинике происходили самые беспредельные и отчаянные ужасы, о которых если и стоит говорить, то только на ярмарках или темной ночью, стремясь переполошить ораву впечатлительных ребят с фонариками.
А все было весьма просто: предвыходной день. Это когда люди умирают, рождаются и болеют так же, как и обычно, но лечить их уже никто не хочет, тем более, высшее хамство в качестве предъявленных требований, обслуживать (сервис до сих пор является ахиллесовой пятой многих медицинских сотрудников, в которых главенствующую роль занимают, как вы понимаете, патологоанатомы - и все из-за недостаточной практики общения с людьми живыми), снабжая многочисленными документами, без которых невозможна формальная выписка с последующим захоронением да выплата страховки.
Многие из работников, званием повыше и постарше, с удовольствием предвкушая оставленные на выходные стерильные прерии больницы в угоду вспаханным лужайкам, карданам своих автомобилей, полностью отключенной сотовой аппаратуре и упоительной прелестью дневного лежания в постели, стремились пресечь всякие возможные помехи на пути к подобным радостям своего бренного тела, попутно взваливая тонны несделанной собственноручно за бесследно уходящую неделю работы на своих подчиненных и с видом самым праведным указывая закончить с ними до обеда, максимум до вечера, "... но ты, душечка, тогда сама позаботишься о документах, отправив в архив". Спускаясь по лестнице жизненного благополучия все ниже и ниже, можно отметить ярую борьбу среднего класса за то, чтобы как можно более успешней нагрузить нижний и отчаянные пинки класса нижнее нижнего друг-друга просто ради удовольствия, что страдает не только он один. Не мудрено, что в такой обстановке всякое действие, даже нормального толка, вызывало за собой ряд безумных и сложно подчиняющихся хоть каким-то прогнозам последствий да сущую головомойку.
Молли оторвалась от своих документов, и радость при встрече доброго знакомого на ее лице быстро сменилась смятением:
- Семья мистера Коллинса? - оно, в свою очередь, уступило место осознанию случившегося бедствия, и в карих глазах Молли появилось чуть ли не отчаяние. Она живо встала со своего места и, легко преодолев стол, до этого почтительно разделявший ее как сотрудника морга и инспектора, встала на расстояние, непозволительно близкое и нарушающее границы личного пространства, и тихо, шепотом едва способным быть распознанным при общей какофонии звуков сказала:
- У нас нет тела, - и сжалась от ужаса произнесенных слов, ожидая праведной бури и всем сердцем молясь, что мистеру Лейстреду хотя бы не захочется возреветь о подобном конфузе на все отделение и, словно стремясь пресечь такую возможность, успокаивающе коснулась его руки.

- Нет, дело не в этом. Я... я... - Молли попеременно открывала рот, силясь продолжить предложение, но не находя и намека на мысль логичную и информативную да попеременно теряясь в своем страхе и волнении, беспомощно округлила глаза и, попробовав еще одно "я", решила сменить курс своего объяснения. На сей раз вышло куда как лучше:
- Шерлок забрал тело. - И эта фраза мигом понесла за собой целый ворох пояснений, которые стоило бы привести, неизвестно с какой целью более требуемых: либо для успокоения инспектора, либо для успокоения себя, либо просто потому что нельзя бросаться такими страшными фразами, предварительно не попытавшись обелить весь белый свет. - Он сказал, что оно ему нужно. И я... я... я... - Молли опять споткнулась, говоря о себе. И тут было дело даже не в недостаточной тренировке эгоистично направленных измышлений касательно своих действий и решений, здесь причина крылась в воистину уникальной в своем бушующем многообразии ворохе эмоций и цепочке догадок. Как сказать инспектору, что этому мужчине Хупер, слывшая чуть ли не самым ответственным человеком в больнице, без всяких колебаний отдала бы все на свете и наверняка по его указке собственноручно довезла бы тело до апартаментов на радость его соседа и квартирной хозяйки, возможно даже, по велению творческий душевной организации и истинно девичьих настроений, привязав к большому пальцу ноги трупа пеструю ленточку? Но сразу за этим риторическим вопросом пришло осознание, что объяснения ни к чему, ведь инспектор все и без того знает. Молли вспыхнула краской, от стыда, смущения и расстройства при нахлынувших воспоминаниях рождественского кошмара заметалась в паре шагов, не смея смотреть в прямое лицо мистера Лестрейда, и доведя себя подобного рода переживаниями до головокружения и тошноты, ненадолго отлучилась прочистить желудок.

Отредактировано Molly Hooper (2012-02-29 04:51:02)