Купленная на торгах аукционного дома Christie's лощеная бумага с вензелями Лодовиго Галеацо Сфорца закончилась, а письмо к мисс Адлер, пафосное, исполненное достоинства и снисхождения так и не было написано.
Начало каждого из недописанных посланий было весьма удачно, даже на взыскательный вкус самого Мориарти:
«Дорогая мисс Адлер, со времени нашей последней встречи многое изменилось. Лондонские туманы стали заметно гуще, особенно по утрам в Мэйфере, люди – порочнее и глупее, опустившись до уровня животных, но Вам ли этого не знать? Но неизменно осталось одно – мое к Вам отношение …»
Дальше начинались сложности литературно-этического характера. То перебор дифирамбов в адрес Ирэн задвигал на второй план автора письма, то самовосхваление Мориарти несколько переходило за границы должной скромности - в общем, всякий раз Джим оказывался недоволен результатом, сминал лист плотной бумаги, подобно гению, отвергнутому музой, швырял его на пол, чтобы схватить новый и все начать заново. И неизвестно, как долго бы продолжались эти муки, но через десять минут дюжина листов превосходной флорентийской бумаги XVI века подошла к концу.
Мориарти взял телефон и, мрачно поджав губы, взялся набирать СМС.
«Мне нужен консультант для покупки плети. В подарок».
Короткая эта фраза подразумевала многое. Например, то, что заказать банальный БДСМ-девайс по интернету Мораирти счел делом недостойным не столько себя, сколько будущего владельца этого аксессуара. А, следовательно…
Следовательно, нашел более чем подходящий предлог увидеться с мисс Адлер на неизменном для их свиданий месте за зарезервированным пожизненно столиком в «Планете Голливуд».
- Рад, что ты смогла прийти, - Джим поднялся навстречу женщине, не заставившей себя ждать и тепло, душевно улыбнулся.
Настолько тепло и душевно, что у любого нормального человека, лично знакомого с Мориарти, непременно бы активизировался инстинкт самосохранения. В том, что Ирэн была приятным исключением из списка «любых знакомых» Джим не сомневался, да и не ставил целью пощекотать нервы мисс Адлер столь примитивным способом.
- Надеюсь, ты не держишь в секрете тех, кто обеспечивает тебя аксессуарами и атрибутами твоего экзотического ремесла?

Ну, разумеется, мисс Адлер не знала, что так и не написанное ей письмо стоило больше двух тысяч фунтов, выброшенных в мусорную корзину, и рассуждала о неустойке так, словно сумма могла волновать ее собеседника. А может быть, просто дразнила, демонстрируя, что нужна и желанна многим, чья удовлетворенная похоть и каждый оргазм, замешанный на боли и унижении, прибавляют к состоянию Адлер те же пару тысяч фунтов за потраченное время, эксклюзивные услуги и возможность ласкать подобострастными взглядами точеные ноги и впалый живот.
Джим картинно развел руками, а улыбка стала скучающей и пресной.
- Я бы удивился, если б твой график вдруг поменялся, и ты оказалась занята, - вздохнул он,  опускаясь на свой стул. Небрежно раскрыл меню, и, пробежавшись, глазами по строчкам тоскливо вздохнул. Еда была неприятной необходимостью, зависимостью организма от внешних факторов и внутренних потребностей, а потому крайне редко вызывала у Джеймса сколь-нибудь гедонистические чувства. Другое дело значение трапезы, некая смысловая наполненность действий, значения, даже ритуальность… но нет… Вино символизировало кровь только во время причастия.
А Ирэн Адлер была символом соблазна безотносительно места, времени и происходящего. Но как же дорог был этот соблазн…
- О да… подарок со смыслом, - протянул Мориарти тоном, в котором звучало предвкушение очередного веселья, - подкинуть ему еще один кусок мозаики. Ведь он ждет и жаждет моих уроков. Пусть и не признается себе в этом. Как и в особом к тебе отношении… Но довольно, ты голодна? Что будешь заказывать?
Половинки папки меню сошлись вместе с легким хлопком, и положив меню, Джим чуть ли не с отвращением добавил:
- В детстве я терпеть не мог брокколи, а теперь не люблю речную рыбу.  А какие из твоих пристрастий изменились особенно сильно?
В этом заявлении, таилось куда больше внезапной откровенности на тему гастрономических пристрастий – личная трагедия человека, пресыщенного настолько, что физические и гастрономические утехи оставляют его равнодушным. А возможность поставить на стол три бокалов вина, растворив в одном из них яд, ограничена здравым смыслом - Мориарти не возьмет бокал с ядом, Адлер, которая столь же чертовски умна, сколь наблюдательна – тоже. И, в итоге, процесс не приведет к результату, а, следовательно, не стоит и начинать.
Вот оно величие битвы, которой не было, если трактовать не случившееся согласно даосской мудрости. Поэтому лучше успокоить свой неуемный разум и просто поесть.

- Да ладно, я не стал бы травить человека, разбирающегося в плетях и тонкостях их использования, - сообщил Джим, когда мисс Адлер сообщила, что не намерена приобщаться к кулинарным изыскам «Планеты Голливуд», - особенно сейчас, когда так заинтересован в новой игре. Это обещает всем нам увлекательное развлечение.
Оставалось только не думать, что финал предсказуем.
И не говорить об этом.
Сделать заказ.
В перечне блюд, заказанных Джимом было два «Цезаря». Обычный и фирменный от «Планеты Голливуд»
- Хочу сравнить, - пояснил он, взглянув на Адлер и  пожелав на десерт чизкейк, отпустил официанта.
-  Скажи, Ирэн, ты ведь сможешь нанести 20 ударов плетью так, чтобы рубцы на спине были строго параллельны? Мне подумалось вдруг, что таким образом можно нанести на тело человека своеобразный штрихкод, - добавил он с довольной улыбкой, - но это тонкая, ручная работа, которую я могу доверить только тебе.
Сказано было достаточно, чтобы разбудить интерес Адлер, но недостаточно, чтобы женщина догадалась, что же на самом деле от нее требуется и насколько сложна новая головоломка, в создании которой ей предстоит принять самое непосредственное участие.

Сладость предвкушения, смакование каждой мелочи из тех, что в скором времени соберутся в узор из кровавых капелек, доставляла Мориарти не меньше удовольствия чем процесс осуществления задуманного и наблюдения за реакцией тех, для кого устраивалось то или иное представление. И неважно, что конечный объект был еще далеко, пребывая в счастливом неведении, что ему уготовано место в новой схеме Джеймса Мориарти, для мисс Адлер тоже был предусмотрен небольшой подарок – мимолетное удовольствие от участия во всем этом, сотворение шедевра своими руками. И за ней тоже было приятно и интересно наблюдать.
Потому Джим стал говорить медленнее, смакуя каждое слово и любуясь совершенными чертами лица собеседницы, пытаясь прочесть по нему ее мысли и эмоции.
- Или зафиксировать. В одном аббатстве близ Лондона сохранился целый арсенал пыточных приспособлений, включая разного рода конструкции, к которым приковывали или привязывали жертву допроса. Я думаю, нам разрешат использовать некоторые из них… в научных целях… но это потом.
Опустив, сцепленные в замок руки на  край стола, Мориарти подался вперед, и понизив голос, почти шепотом протянул:
- Сначала нам нужны плеть и жертва. И если последняя может быть сколь угодно случайной, инструмент должен быть особенным. Тем самым подарком, от которых не отказываются.
При всей изощренности собственного ума, извращенности и парадоксальности воображения, Джеймс не испытывал влечения к сексуальным перверсиям, спокойно признавая за собой некую легкую форму эстетического вуайеризма, страсть к изощренному насилию над чужими умами и жизнями, но не к садистическим утехам. А посему не стеснялся прибегнуть к знаниям и мастерству такого специалиста, как мисс Адлер.
- Есть какие-нибудь мысли на этот счет? Идеи? Предложения? – логическая цепочка перечня была продолжена далее, - Предпочтения? Пожелания?

На какое-то мгновение в темных глазах мужчины вспыхнула ярость, осаженная тут же понимаем бессмысленности проявления эмоций в таком деле. Адлер, прекрасно понимая это, по сути сказала ему «нет, Джим, так не будет», отказав в большем, чем посягательства на ее тело, время, талант. Благо, что не сказала прямым текстом, будя демона противоречий, мятежного духа, коим с ранних лет был одержим Джеймс Эдвард Мориарти, гений преступного мира, и далее по списку…
Он медленно выдохнул, пододвинул к себе, совершенно пренебрегая нормами застольного этикета две тарелки с салатом и взял вилку.
- Хорошо, пусть будет так, - слова эти дались ему с трудом, - я хотел послушать, как она будет кричать, задавать глупые вопросы, увидеть, как в конце-концов смирится и захлебнется в собственной боли…
Он попробовал салат по очереди из каждой тарелки, скривился и сообщил Ирэн, будто бы ее это могло интересовать:
- Классический «Цезарь» все же лучше.
После чего отодвинул тарелки от себя.
- Знаешь, все это мне напоминает королевскую трапезу, - признался он, накалывая на вилку креветку в чесноке, - венценосная особа ест в одиночестве, в окружении придворных, которые не смеют прикоснуться к блюдам, расставленным на столе. А их так много, что хватило бы накормить человек двадцать…
Прожевав креветку, Джеймс, наконец вернулся к прерванной теме.
- Ты могла бы просто намекнуть, - расстроено протянул он, - я бы предложил тебе сам выбрать жертву, мне не жалко. Но ты поставила, - следующее слово он проговорил по слогам, -ус-ло-вие. Мне.  Не превращай это в привычку. И да, - чизкейк был подвергнут самому пристальному изучению, но все же удостоен внимания.
В сущности, свое согласие на условие Адлер он выразил, теперь можно было и поинтересоваться. Так, мимоходом, прощупывая почву и проверяя одно из возникших предположений:
- Старые счеты?

- Умен. Надо же… Какой комплимент….
Черт, он произнес это вслух, вложив в голос весь сарказм, на который был способен. Шоколадный вкус чизкейка немного подсластил неприятный момент. Джим аккуратно срезал ложечкой еще кусочек лакомства, и, отправив его в рот, обернулся в направлении, указанном Адлер.
- Недурно, весьма недурно, - пробормотал он негромко, не уточняя чему именно был посвящен комментарий, десерту, или же выбору Ирэн, - ты поменяла предпочтения?
Не говорить же ей, что она только что добавила к мозаике маленького развлечения совершенно восхитительный штрих. А молодой человек, не подозревая даже, что только что был удостоен участия в игре со столь неординарными партнерами как мисс Адлер и мистер Мориарти, ел свой обед и о чем-то разговаривал по телефону.
Достав мобильник, Джим связался с одним из своих подчиненных и уныло, пробормотал в трубку, что желает видеть мужчину в сером пиджаке, который сидит за семнадцатым столиком в «Планете Голливуд» в Мэйфере, упакованным в багажник синего Бентли у ворот Хэмптон-корта через …
- Нам хватит три часа? – поинтересовался  он у Ирэн, отвлекшись на пару секунд, и уточнил еще один момент,  - кстати, как ты желаешь его получить, как есть, или без сознания, голым и перевязанным алой лентой?

Отредактировано James Moriarty (2012-02-16 23:16:18)

- …Через три часа. Голым и спящим", - инструктаж Джим закончил столь же уныло, как начал, и убрал телефон. А спустя мгновение лицо его снова выражало высочайшую степень довольства жизнью и собой.
- Все для тебя, Ирэн, все для тебя, - проворковал он с нежностью, за которой можно было усмотреть подвох, - ты не против, если мы поедем на твоей машине? Не хочу отказывать себе в удовольствии побеседовать с тобой. Ты умеешь слушать.
Перечислять все умения мисс Адлер было слишком долго, достаточно и того, что они были нужны Мориарти время от времени, и, притом, время это наступало весьма часто.
- И понимать, - добавил он с улыбкой, - сами по себе эти качества не представляют ничего особенного, но в сочетании с умом и воображением… становятся опасным оружием. Скажи, Ирэн, мне стоит опасаться?
Информацию о невозможности изготовления кнута за столь короткий срок, Джеймс просто принял к сведению. Сейчас, когда ему не терпелось увидеть свой замысел воплощенным, было достаточно просто хорошего, эксклюзивного, орудия пыток. Нового, не знавшего ранее ни чьей руки на своей рукояти. К чему вводить мастера дедукции в заблуждение? Цель не в том, чтобы заставить живой и яркий ум блуждать в лабиринтах домыслов, а в том, чтобы указать ему дорогу и пояснить правила. Одним простым подарком.
Чизкейк вдруг потерял всякую привлекательность. Джеймс, брезгливо кривя губы, окинул все, что заказал и взял чашку с чаем.
Чай успел остыть. В другое время это было бы неприятно, но сейчас не имело значения.
- Последнее время меня тяготит мое одиночество, - произнес он задумчиво, - знаешь, я подумывал завести змею, но, при моем образе жизни, сложно ухаживать за животными. Может быть… женщину? Что скажешь?
В ожидании ответа, Джим промокнул губы салфеткой и, не желая ждать официанта, чтобы расплатиться карточкой, достал бумажник. Старые добрые наличные, не позволяющие богу из машины следить за тем, куда ты заходил, что покупал, знать время посещения того или иного заведения – при всей любви к прогрессу, никогда не подводили, в отличие от карточек и считывающих устройств.
Оставив несколько банкнот на столе, Мориарти поднялся.
- Ты сама за рулем?

Это и в правду был флирт, тонкий, легкий, возведенный в искусство уже потому, что не преследовал никакой цели, оставаясь всего лишь игрой намеков, слов, двусмысленностей. Мужчина лишь кивнул, соглашаясь с предположением спутницы.
К чему скрывать очевидное? Умелый флирт, как хорошее вино – немного пьянит, слегка кружит голову, но не туманит разум – и глупец тот, кто откажет себе в подобном удовольствии, особенно с такой женщиной, как Ирэн.
- Мужчину? – Джим даже приостановился от удивления, - я, конечно, понимаю, что это сейчас нормально, но знаешь, всегда находил женское тело куда более эстетичным, чем мужское. Только и всего.
Однако тема эта, царапнув в сознании, задела что-то неприятное, царапнула и не рассеялась в череде других мыслей Мориарти. Собеседница его сама находила женщин привлекательными, так почему вдруг сочла, что он мог бы заинтересоваться мужчиной? Эти вопросы, занятные в данный момент даже отодвинули на второй план изначальную цель встречи.
Устроившись на заднем сиденье автомобиля Адлер, рядом с его владелицей, Джим осведомился:
- И куда мы поедем? Надеюсь, удастся миновать пробок. Всякий раз, когда я в них оказываюсь, у меня пробуждаются нехорошие желания. Либо заняться перепланировкой Лондона, либо сокращением численности его жителей, либо, - Мориарти горестно вздохнул и на выдохе признался, - ездить в метро.
Машина мягко тронулась с места, едва Ирэн назвала адрес, а Мориарти, так и не успокоившийся после ее маленькой провокации, вернулся к прерванной теме. И заговорил так, словно просто продолжал беседу:
- Я полагаю, мужской ум, что бы ни говорили об отсутствии тендерных различий мышления, чище и четче женского. Совершенство сочетания красоты мужского мышления с безупречностью форм женского тела столь редко,  Ирэн Адлер, что, в поисках еще одного такого идеала, я рискую состариться в одиночестве. Так что будем ставить перед собой реальные цели. Женщину или паука. Я потом скину тебе адрес сайта, может, и правда поможешь выбрать. Разнообразие совершенства вызывает во мне желание заполучить их всех.
Джим говорил, разумеется, о пауках, в эгоцентричной своей увлеченности темой, не думая даже, насколько неприятной он может показаться женщине.

Вот о чем можно беседовать с прекрасной женщиной в уютном полумраке автомобиля, когда за окнами скользят, сменяя друг друга фасады зданий, витрины магазинов, достопримечательности, давно не замечаемые лондонцами? Чем умный джентльмен способен развлечь леди, чей интеллект столь же совершенен, как тело и только самолюбие, вкупе с концентрированным эгоизмом не позволяют признать, что любоваться изящным изгибом бедра мисс Адлер столь же приятно, как слушать ее рассуждения о чем либо: о плетях, пауках,  «о нем», о мужчинах, о женщинах…
- Ну, вероятнее всего леди с такой бурной реакцией будет укушена пауком, - вздохнул Джим, - как агрессор. И не факт, что выживет после этого, особенно если склонна к аллергии. Ну а в лучшем случае у нее будут судорожные припадки разной длительности на протяжении пары месяцев. Воздействие паучьего яда на человеческий организм столь специфично и малоизученно, что можно только гадать. И потом пауки не прихотливы, в отличие от женщин, - Мориарти достал свой мобильник, и, открыв галерею, показал собеседнице снимок одного мохноного чуда яркой расцветки, - ты только посмотри, какая восхитительная симметрия форм, какая гармоничная в своей смертельной красоте машина для убийства. А какие названия? Это же песня. Вот этот вот красавец называется Avicularia versicolor . Но самое чудесное в том….

Напрасно, совершенно напрасно Джим Мориарти оставил преподавательскую работу. Нынешняя его работа была лишена публичности, и возможности просвещать неокрепшие юные умы о красоте геометрических форм, пропорций и закономерностей на примере строения паучьего тела, но  с этим Мориарти смирился давно и решил, что если ему захочется нести людям свет просвещения в век информационных технологий, то он просто приобретет телекомпанию. Аудитория все же будет побольше университетской.
Пока они ехали, Ирэн была посвящена в несколько секретов из жизни особенно экзотических пауков, уже не таких безобидных, как яркий и ласковый «версик».
Но вот, они прошли в дом  мастера, вид которого не вязался в представлении Джима с родом деятельности. Сухой, пожилой мужчина не производил впечатления любителя острых ощущений но, судя по всему, в своем деле достиг того уровня, когда можно было говорить уже не о ремесле, но об искусстве.
- Я доверил тебе выбрать плеть, - Мориарти обиженно вскинул голову и отвернулся, скрестив руки на груди, - неужели не доверю выбрать женщину?
Взгляд его пробежался по стойке темного дерева, на которой лежали тяжелые кнуты с  массивными ручками. Кожаная оплетка текстурой своей напоминала чем-то змеиную чешую и ассоциация эта усиливалась благодаря длине хвоста скрученного кольцом.
- Что скажешь об этом? - спросил он негромко, отвлекая Адлер от выбора, и указал на самый большой из имеющихся в этой комнате, кнутов  - в нем метра три с половиной, не меньше…

И эта женщина говорила про его, Мориарти, комплексы, намекала, дразнила, провоцировала снова и снова, не изменяя тональности флирта, позволяя себе сегодня особенно много уже потому, что это нравилось Джиму.
- Тайные желания? – усмехнулся он, не мешая Ирэн опробовать плеть в столь несвойственном  для инструмента качестве, -  Не думал, что ты позволишь себе их так откровенно выказывать.
Ответив вопросом на вопрос и комментарием на комментарий, Джим, однако не ощутил удовлетворения разменом. «Хочешь поговорить о комплексах, несравненная Ирэн? Или полагаешь себя настолько проницательной, чтобы видеть мои?»
Наблюдая, как Адлер вернула плеть на место, Джеймс в легком холерическом волнении  качнулся на каблуках, сомкнул ладони и, поднеся их к лицу, потер указательными пальцами переносицу, словно неопытный лжец, выдающий себя с головой внимательному психологу, но, увы, случись такому вот знатоку присутствовать здесь, он обречен был бы на целый ряд неверных выводов – невербалика Джеймса Мориарти являла собой любопытное сочетание позерства, актерства и свойственной его темпераменту живости и импульсивности, которые подавлялись усилием воли.
- И это все? – он не скрывал своего разочарования выбором Ирэн, рассматривая  тонкий черный прут с кожаной петелькой на конце. Не скрывал, но не оспаривал, понимая причины такого выбора и правоту специалиста. Хотел бы купить именно плеть с массивной рукоятью и длинным хвостом, так закал бы одну из тех, что предлагались на сайте  БДСМ-атрибутики, - то есть, ты уверена, что этого достаточно для нашего умного друга? И нужно подумать над упаковкой… что-нибудь яркое и отвлекающее… фирменный пакет супермаркета, коробка для цветов… нет … не то.
Он пристально посмотрел на женщину и, выдержав паузу, капризно и нетерпеливо воскликнул:
- есть варианты?
У самого Мориарти их было множество. Но едва в его воображении появился труп карлика-альбиноса,  сжимающего в руках хлыст, над рукоятью которого была привязана карточка с надписью: «Мистеру Шерлоку Холмсу с наилучшими пожеланиями», он предпочел вернуться к давнему решению – не загружать свой мозг мелочами, с которыми может разобраться даже женщина. Может… вот и пусть разбирается!

Ну вот подарок был выбран, вопрос упаковки Ирэн обошла стороной, не то дразня Джима своим «множеством», не то, интриги ради, добавив во все происходящее терпкую каплю тайны. И если в делах Мориарти предпочитал знать все до мелочей, то в развлечении, которое делил сегодня с Адлер он позволял себя удивлять. Однако, с капризностью, порой принимающей причудливые, даже абсурдные формы, Джим любил лишь приятные сюрпризы. Разочарования вызывали бешенство, а оно, в свою очередь, обрушивалось на виновных в разрушении зыбкого благодушия Мориарти. Потом, Джим, конечно, мог и пожалеть о том, что делал, поддавшись эмоциям, но если уж логика и разум изменяли ему, то воплощение прихоти, абсурдной в своей сиюминутности ставилась во главу угла. И неважно, чья жизнь разменивалась на краткий миг почти эктсазического удовольствия от осознания совершенства законченной мозаики событий, каждое из которых произошло по воле самого Джеймса.
Ирэн позвала мастера, и, переговорив о чем-то, озвучила цену за выбранный ею хлыст. Джим рассчитался, не удивившись даже, что цена заметно превосходила цены на плети в интернет-каталоге. Поинтересовался, в своей манере, возьмется ли мастер сделать ктое что на заказ из человеческой кожи и жадно впился в лицо старика, который даже не скривился.
- Я не буду спрашивать, чья это кожа, - усмехнулся шорник, - но не советую Вам, сэр, пускаться в такие изыски. Больно тонкий материал, для книжной обложки, или бумажника пойдет, а вот хлысты плести – не очень.
- Я это учту, - признательная улыбка была весьма театральной.

И уже в машине, оглянувшись на не особенно примечательный дом шорника, Джим заметил:
- Умеешь ты находить знакомых…
И тут зазвонил телефон.
- Извини…
Чем дольше Мориарти слушал говорившего, тем больше мрачнело его лицо… Звонивший отчитывался, привычно сыпля подробностями, говоря даже о несущественных, казалось бы  мелочах, а в голове Джима выстраивалась полная картина, сложившаяся из нескольких, обязательно  им проработанных фрагментов.
- Передайте,  мистеру Усаги, что он напрасно волнуется. Заказ будет доставлен в срок.
Когда, убрав телефон, Джеймс посмотрел на свою спутницу, лицо его было серьезным.
- Нам есть, что отметить Ирэн… И этот подарок Шерлоку будет как нельзя кстати… Ничто так не искушает, как возможность выбора. А выбирать, какую загадку разгадывать ему придется… И знаешь, я  буду разочарован, если он предпочтет более легкую и бессмысленную нашему сюрпризу.
Он не договорил. Из недр сумочки Адлер раздался звук рингтона.
И ведь было странно и немного неприятно понимать, что у этой женщины, которую Мориарти считал едва ли не своей собственностью, есть своя жизнь, интересы, связи. Вероятно даже с теми, кто по незнанию или переоценивая свои возможности стоит на пути Джеймса.
- Возьмешь?

О, это сладостное повторяемое «нет», нарастающим ритмом коротенького стокатто – как ласкает оно слух мужчины, одновременно будя в подсознании все самые темные вариации собственнических инстинктов. Сказанное другому «нет» тешит самолюбие того, кто полагает себя достойным благосклонности дамы. А если срывается оно с губ женщины, бьющейся в нежеланных ей объятиях сильного мужчины – то он видит в этом отказе лишь способ раздразнить сильнее, распалить так, чтобы  победа его принесла обоим максимальное удовлетворение…
Разговору Адлер, Мориарти внимал с таким интересом, словно слышал каждое слово ее собеседницы. Можно даже сказать – с навязчивым интересом. Но кто мешал ему отвернуться и смотреть в окно?
Однако же Джеймс слушал так, словно разговор касался непосредственно его персоны и отвлеченно думал о том, что квартиру на Пикадилли возможно, придется сменить к концу недели на более надежное убежище, о том, что стоит бы напомнить китайским товарищам об обязательствах поставлять действительно качественный человеческий ливер, а не абы что. Впрочем, тюрем в Китае много, заключенных, сосланных туда за противоречия собственного мировоззрения единственно правильной идеологии коммунистической партии – полно. Подумаешь, печенки и сердца изымаются из тех, кто пока не забыл, как дышать. Они ведь мертвы по документам, а органы их в наилучшем состоянии погружаются в криоконтейнеры, чтобы отправиться к тем, кто достаточно богат, чтобы жить…
Но как же порой неприятно работать с китайскими партнерами…
- Да ничего, - беззвучно ответил он на, скользнувшее с губ Ирэн «Прости»
Собственные мысли не особенно отвлекали Джима от происходящего, и потому, едва Адлер закончила разговор, он с бестактностью собственника, имеющего право знать о той, чье время столь бессовестно присвоил себе, поинтересовался:
- И кто это был?
Без перечня нескольких, наиболее вероятных вариантов, начиная с версии, что внимания Ирэн домогается вот таким нелепым образом какая-нибудь из отвергнутых любовниц.
- Не думай, что я ревную, просто… любопытно. Ты обещала мне женщину, - напомнил он, - так может это быть одна из тех, что прошли твою школу?

Услышанного Джиму было достаточно, чтобы сделать вывод, что Ирэн, в конечном счете, если не согласилась окончательно, то обещала своей собеседнице подумать, а то предвкушающее поглаживание, которое подарили рукояти хлыста бледные пальцы, увенчанные кроваво-алыми ногтями, подсказывало, что, «посмотрим», скорее всего, означало согласие.
- Скажи Кейт, чтобы проложила курс по навигатору, -  безразлично обронил он, отвечая на последний вопрос, - если мы и дальше будем ехать по главным улицам, то «скоро» наступит не так «скоро», как тебе хотелось бы, и, чуть подумав, спросил:
- Что же такого ты делаешь с женщинами, что они становятся навсегда потеряны для мужчин? Что им дает плеть в твоей руке, Адлер? Что заставляет Ее Высочество звонить тебе, чтобы услышать отказ и умолять согласиться?
Мориарти впился взглядом в лицо этой женщины так, словно мог проникнуть в её мысли, перебрать сознание, кусочек за кусочком, вытряхнуть все лишнее, и получить ответ в виде четкой и конкретной, работающей без сбоев схемы. Увы, мысли Ирэн так и остались скрыты от Джима, а ему достались лишь тени эмоций – повод для предположений и выводов.

Заявление было ожидаемым, но от того не менее дразнящим и волнующим. А может, все дело было в ее шепоте, в теплом дыхании над ухом. Вызов, прямой, откровенный и непростительно наглый был брошен не его уму, а мужскому самолюбию. Беспроигрышный ход для опытной обольстительницы, знающей цену каждому изгибу своего тела.
- Ты.. знаешь, потому что у тебя самой такие же желания, - выдохнул он, жестко улыбаясь, - только в отличии от своих рабынь, - при этих словах  Кейт дернулась и машину немного повело в сторону…
Машинально, Джим обхватил Ирэн за талию, страхуя от возможности досадного падения в сторону и вместе с тем, помогая удобнее устроиться на своих бедрах. Взглянул в светлые, холодные, как октябрьское небо глаза Адлер и позволил своим рукам плавно скользнуть с поясницы на бедра женщины под полы легкого плаща, сминая коротким движением и их, и нежную ткань платья, чтобы ощутить восхитительную гладкость  обтянутой тончайшим нейлоном кожи.  Пальцы задержались на ажурной резинке чулок, на самом краю, но так и не коснулись обнаженной кожи.
Граница, одна из тех, которые можно было легко нарушить, но вот что ждет нарушителя? Отпор, или награда? Ответ таился в глубине холодных глаз мисс Ирэн Адлер.
- Я предпочитаю брать, а не давать, - признался Джеймс спокойно и откровенно, - как желает дама? Быстро и без затяжных прелюдий, или ты хочешь потерять контроль над собой, как твои клиентки? Сомневаюсь…