Грела руки о стаканчик с кофе, стояла, наклонив голову, рассматривала, как камни переливаются на витрине. Точечные светильники зажигали мертвый огонь внутри переплетения граней чистых, идеальных в своем недостижимом совершенстве бриллиантов. Соглашалась с героиней старого фильма – они лучшие друзья женщины. Не обманут, не предадут, не станут требовать невозможного, будут покорно блестеть, пускать радужные лучи, помогать блистать владелице, утешат в минуты меланхолии, выручат, если судьба повернется спиной.
Любила их больше чем людей.
Была обворожительна, утонченна, неправдоподобно аристократична в длинном черном платье и меховой накидке, волосы собраны в высокую сложную прическу, руки обтянуты тканью перчаток – любила винтаж и красивые жесты.
Послышался тихий, едва уловимый перезвон – где-то пробило полночь; за стеклом тихо щелкнуло, и витрина погасла, превратилась с темное густое зеркало. Отразило две фигуры: хрупкую и высокую с зонтиком, не хватало только котелка.
– Вы опоздали, мистер Холмс, – насмешничала.
Улыбалась, знала – он придет, другого не ждала после того, что позволила себе сегодня.

Повторялось, все повторялось сызнова, вызывало едва уловимое недовольство – эта женщина любила симметрию только в алых линиях, что оставлял на коже ее хлыст. Считала остальное скучным, обыденным, одуряющее будничным.
– Вы предлагаете мне кофе, или яд? – Заинтересовалась, смотрела на отражение с хищной опасной улыбкой.
Протянула руку и разжала пальцы над урной, позволяя картонному стаканчику упасть, глухо удариться о металлическое дно и, вероятно, расплескаться.
Повернулась и взяла под руку мужчину – давным-давно знакомы, догадывалась, ему будет неприятно. Сам пришел, нашел ее сегодня, ему нужен разговор – не ей.
– Кофе – черный как ночь и горький, подобно вашим словам. Я предпочла бы вино – красное, густое, терпкое.
Смотрела в объектив камеры наблюдения – та все видела и записывала – улыбалась, жестом пригласила спутника прогуляться с ней по ночному Лондону – знала его тайны, многое могла рассказать, но к чему – этот мужчина не оценит.
Думала – что-то нездоровое есть в его равнодушии, сосредоточенности на работе – не человек, но функция, математическое уравнение. Удивилась, понимая, что даже немного жалеет.
– В этот раз нет никаких фотографий, компрометирующих материалов на вашу драгоценную принцессу – ничего. – Не врала, не была заинтересована в предмете разговора.

Подозрительный, слишком подозрительный – до паранойи, все-таки работа на правительство ни для кого не проходит бесследно. Всегда начеку, подобно сторожевому псу, вот только даже у самого злого, или быстрого есть длина цепи, которая ограничивает, сковывает, связывает лапы… или руки.
Майкрофт Холмс мог позволить себе многое, даже использовать собственного брата. Помнила выражение лица старшего, когда понял – проиграл, перемудрил сам себя. Тогда младшенький поразил эту женщину до глубины души, но теперь им не выиграть – она не настроена играть.
Улыбалась в ответ на предложение, легким кивком давала понять – не станет возражать, так же улыбалась в ответ на последнюю реплику. Зачем разуверять того, кто рад обмануться – пусть ищет несуществующие фото, пусть задействует кавалерию – ей было все равно.
Поняла, что история с Ее высочеством утомила – прочитанная бессодержательная глава дамского романа в мягкой обложке – предпочитала детективы.
Пыталась угадать, к чему встреча, если инициатор не расположен обсуждать единственную тему, что связывала этих двоих. Конечно, был еще Шерлок, но в данном вопросе не собиралась уступать Снеговику – долой чрезмерную заботу, взрослый мужчина способен за себя постоять, даже когда речь идет об этой женщине.
– Чудесная погода, вы не находите? – Издевалась.

Удивилась бы, если бы ей показали американца, готового расхваливать английскую погоду, а вот сами англичане редкий разговор начинали с обсуждения вопросов, далеких от метеорологических сводок, конечно, чаще ругали, но в глубине души любили стабильную непредсказуемость лондонского небосвода.
Майкрофт ошибается, делая скидку на ее происхождение, воспитание и образ жизни, в которых, на первый взгляд, не было ничего английского, но почему-то именно Туманный Альбион эта женщина не покидала (во всяком случае, надолго) уже несколько лет. Холмсы могли себе льстить, полагая – из-за них. Но все куда проще – система образования, принятая на острове, стабильно поставляла доминатрикс клиентов из привилегированных слоев общества.
– Вижу, вы сделали домашнюю работу, – насмешничала, но без должного энтузиазма. Не была расположена обсуждать географические вопросы, не собиралась менять место жительства. Ждала от Снеговика большего, чем скучные светские разговоры.

Хотел ее уязвить упоминанием о Мориарти, или острый ум не мог понять иллогичного желания рисковать, ставить на кон все, даже собственную жизнь, чтобы выиграть, или проиграть, но почувствовать азарт, адреналин, познать предсказуемость неизвестности.
Деньги сами по себе не приносят удовлетворения – важно, что на них можно приобрести, как использовать полученную информацию: позволить купить собственное молчание прибыльно, но скучно, и до неприличия безопасно. Получила свой выигрыш в той игре, он ценнее аккуратных нулей на банковском счете. Сомневалась, что Снеговик в силах принять такую математику.
– Владеть миром – хлопотное занятие, совершенно не оставляет времени на приятые мелочи.
Ними наполняла жизнь, хотела свободы, вседозволенности в своих маленьких причудах – деньги и информация – средства достижения цели.